В наше время мало кто может назвать своего прадеда в шестом колене. А мой папа помнит…
Был конец апреля тридцать второго года прошлого века. Голод стоял страшный на Дону. Народ в хуторе буквально пух с голода. А дед Савелий знал, когда ловить селедку, чем ловить, какими снастями… Он взял черпак, пошел на Дон. Прихватил с собой ребят двух-трех, самых подвижных. Вот пошли они на Дон, километров десять пешком Он ловит селедку и отправляет с ребятами на хутор… Люди уже помирать начали от голода, а дед Савелий их всех спас. Его потом люди Спасителем называли…
Отец моего папы, мой дедушка, Дмитрий Савельевич Алубаев, зимой 1941 года был мобилизован в армию. Когда наши войска отступали, отец заскакивал в родной хутор, увидел новорожденного Мишу. Всю войну он прошел шофером, дошел до Берлина. У него сгорело 5 машин, две он восстанавливал прямо в полевых условиях. А сам вернулся с войны целым и невредимым. Имел боевые награды, среди них: За взятие Берлина, За взятие Варшавы, медаль Великой Отечественной войны II степени.
Моему папе рассказывала его мама такой случай. В августе 1942 года пришли оккупанты-фашисты на Донскую землю. Женщины – жены коммунистов прятались на левом берегу Дона. У них были два грудных ребенка – Михаил и Сергей. «Доброжелатели» донесли немцам, где прячутся жены коммунистов, и немцы ездили по берегу на мотоцикле, постреливали из пулемета по роще. К счастью, младенцы не заплакали, не подали голос, и немцы их не заметили, никого не задело, все остались живы.
Михаил часто бывал на рыбалке со своим дедом Савелием, всегда помогал деду, с тех пор так и остался заядлым рыбаком.
Со школьных лет мой папа увлекался рисованием и спортом. Окончил Ростовское художественное училище имени Грекова, стал художником – иконописцем. Он написал более 250 икон и награжден орденом Андрея Рублева. Его иконы есть в Москве, Санкт-Петербурге, Украине, Ростове-на-Дону, Краснодаре.
Мой папа Михаил Дмитриевич написал стихотворение, посвящая его своему старшему внуку Антону. Это стихотворение передает связь поколений – от отца к сыну, от деда к внуку, оно пронизано любовью к родным местам, тихому Дону-батюшке.
М. Алубаев
ЛАДОНИ
Внуку Антону посвящаю…
Я смотрю на ладони – древо жизни по ним я читаю,
Чьи-то давние судьбы проносим с тобой мы сейчас.
Память прошлых веков я, как книгу, неспешно листаю:
Мудрый прадед ладонью своею моего коснулся плеча.
Дед меня напоил из ладони молочным туманом
И у Дона надежной рукой посадил на лихого коня,
И понес конь меня по некошеным девственным травам,
Мать умыла росой на восходе июньского дня.
Мой отец мне принес из Берлина Победу,
И в ладони его въелась копоть проклятой войны
Не прошли стороной лихолетий проклятья и беды –
Это память потомкам, помним это сегодня и мы.
Я смотрю на ладони: в них мечты и туманные дали,
В них походов дороги, словно ветви казачьей судьбы.
Поколения шли… Век за веком они прошагали,
Но остался их след – посмотри на ладони свои.
Посмотри на ладони: разветвляется род поколений,
Внук уже на руках, внук донца-казака,
Может, просто казак, может быть, это будущий гений…
В добрый путь я его посадил на коня-дончака.
Внук раскроет ладони – память древа прошедших веков,
Жизнь моя, может быть, в нем теперь повторится.
Я хочу, чтобы правнук из доброй ладони его
Мог у Тихого Дона туманов молочных напиться.